— Ты думаешь, что советские школьницы не беременели? Еще как беременели и рожали! Я же 40 лет в школе отработала, поэтому видела все своими глазами, — рассказывает Анна Егоровна.
Естественно, слышать от нее такие фразы мне было странно. Я пыталась поспорить с ней, мол, наше поколение было совсем другое — до свадьбы ни-ни. Да, рожали пораньше, лет в 19, но точно после школы.
Анна Егоровна поправила свой платок и вязаную накидку, а потом присела на табуретку. Она решила нам рассказать истории, которые на самом деле случались со школьницами. По ее взгляду я сразу поняла, что спорить бесполезно.
Старушка поведала, как ее после института отправили в заброшенный поселок на работу. Там было очень много разных переселенцев и приезжих работников, ведь в те времена активно осваивали тайгу. Среди них собрались разные люди: и бывшие зеки, и типичные романтики.
Анна Егоровна стала тогда классным руководителем 7 класса. Детей было немного — человек 11. Все тихие и спокойные. До выпускного класса количество школьников увеличилось до 24. Только вот сдружиться коренные жители с приезжими никак не могли. Учительница всячески пыталась этому поспособствовать, но в классе торжествовала неблагоприятная атмосфера. Драки и ссоры — это было обычное дело для одноклассников. Из-за нарушения дисциплины Анну Егоровну часто вызывал к себе на ковер директор.
— Честно говоря, за девочкам я сильно не следила. Мне казалось, что с ним проблем не будет. Я больше переживала за парней, чтобы не прибили кого-нибудь. Меня бы просто посадили, — рассказывает Анна Егоровна.
Перед Новым годом всех учителей экстренно вызвали на собрание. Там сидели только педагоги — директор отсутствовал. И тут завуч сообщает, что ученица моего 10 класса ждет ребенка. У меня просто дар речи пропал.
Она была обычной серой мышью. С ней вообще никаких проблем не было — круглая отличница. Я еще несколько раз переспросила, ничего ли она не попутала. Маше стало плохо прямо на улице, проходящие люди вызвали скорую, так и стало понятно, почему 10-классница потеряла сознание. Учители о беременности узнали раньше, чем родители.
Анне Егоровне сказали сообщить эту новость родителям. У нее всегда был стальной характер, но в тот момент стало страшно.
— А почему не вы или не директор? Я же обычная учительница, — сказала она.
— Потому что ты — классный руководитель. Не доглядела.
Анна Егоровна не знала, что делать. Она решила поговорить сначала с Машей. Если бы она сразу пошла к родителям, это был бы донос на школьницу. Она специально оставила ее после уроков. Прятала глаза и понимала, что ей стыдно.
— Я бы могла с собой что-то сделать, но мне страшно. Вы только не рассказывайте маме. Я наберусь смелости и что-то сделаю, чтобы не было ни у кого проблем. Я читала, что много таблеток можно съесть — смерть наступит без боли, но мне в аптеке не продали. Я не хочу, чтобы меня называли шлюхой, — совершенно спокойно ответила Маша.
Мы решили спросить Анну Егоровну, делали ли в те времена аборты. Уж если Маша была настроена так радикально, прерывание беременности — это нормальный выход из ситуации.
— Про аборты тогда почти никто не знал. И я в том числе, ведь была вчерашней студенткой, — ответила старушка.
— И что дальше?
— Я прочитала ей фрагмент творения Расула Гамзатова и попыталась объяснить, что никакая она не шлюха. Она — будущая мама. Я предложила вместе пойти к родителям и “сдаться”. Я понимала, почему она так боится — родители были очень строгие. Маша согласилась, но попросила, чтобы я всегда стояла рядом.
Когда отец выслушал признание дочери, обратился к учительнице:
— А вы чего с ней пришли? Или вы научили детей этим делам? Уходите, мне нужно с дочкой серьезно поговорить.
— Если вы ее обидите, я обращусь в полицию, — ответила Анна Егоровна.
— Она же беременная, что я с ней могу сделать? Уходите, а то стоите и любуетесь на чужой позор.
— Почему позор? Так случается, не надо Машу гнобить.
Анна Егоровна осталась. Она побоялась оставлять Машу одну. Отец спросила:
— От кого хоть залетела?
Оказалось, Маша втихаря встречалась с парнем. Гуляла с ним по вечерам, потом якобы к подругам начала отпрашиваться на ночам. Вот и довстречались… Парня забрали в армию. Мама Маши это слушала и рвала на себе волосы. Когда она успокоилась, Анна Егоровна предложила перевести девочку в вечернюю школу, чтобы никто из одноклассников ее не гнобил. Ей бы не дали спокойно доучиться в проблемном классе.
Все понимали, что перед младшими учениками светить пузом — не лучшая идея, поэтому решились на такой шаг. Машу бы точно дразнили, ведь в те времена действительно очень негативно относились к ранней беременности.
— А что директор? — спросили мы Анну Егоровну.
— Он не стал наводить кипишь, но сказал провести беседу со всеми старшеклассниками. Мы не проводили. Не хотелось все это ворошить и как-то обсуждать Машу.
— Как же комсомол?
— Нет, не исключили. Люди ведь не звери. Перед родами она переехала к родителям своего парня. Когда он вернулся из армии, они поженились. Потом ее сын в нашей школе учился — хороший ребенок. За годы работы в школе около пяти школьниц повторили судьбу Маши. Но аборт никто из них не сделал. Вот вы и учите своих детей, что любовь любовью, а подол поднимать не стоит спешить.
Мы хотели сказать, что сейчас резина имеется спасательная, но неловко стало. Промолчали и принялись дальше лепить пельмени к ужину.
