Тоня медленно шла домой. По привычной дороге. К дому было недалеко, но она еле волочила ноги. Сын опять сорвал уроки…Ясное дело, что это подростки. Им это свойственно. Только ведет эти уроки у сына сама Тоня, Антонина Владимировна…И ей было вдвойне обидно…
Тоня села на лавочку и стала вспоминать, как еще ребенком Вадик сбегал от медсестрички в садике…И тогда ее вокруг журили, стыдили ее:
Тоня, ну ты же учительница, а сына как следует воспитать не получается!
И каждый раз Вову тыкали матерью:
Ну как же тебе не стыдно? Ведь ты — это позор у своей матери. Она же у тебя педагог с большой буквы! Ты представляешь, как она себя теперь чувствует?
Со старшей дочкой у Тони проблем не было, а вот Вовка…Пока отец живой был, то он осаживал мальчишку, когда тот срывался…
Тоня вспомнила, как она и ее муж ожидали рождения сыночка, который должен продолжить их род, нести дальше фамилию. Мужу так хотелось сына, хотя дочку он просто обожал! И имя малышу он лично дал — великий Владимир. И воспитывал сына сам. Как только он подрос немного, то на рыбалку вместе ходили, охотились, он успел немного научил водить машину, разбираться в деталях.
Тоне выпала участь учить ребенка читать и писать. И когда все пошло не так?
Папу Вова всегда побаивался, а вот Тоне даже дерзил и грубил. Очень нравилось унижать мать на ее уроках перед одноклассниками. Дети громко хохотали, мальчика это раззадоривало и он распалялся еще больше. В итоге уроки были сорваны. И сколько бы мать ни уговаривала его, ничего не помогало. В отчаянии мать даже хотела уволиться. Только куда ей еще пойти в их небольшом городе? Она же педагог по образованию…
Вот она ждала и надеялась, что сын перерастет. Что ей делать?
Она пыталась читать литературу специальную, только в ней она не нашла никаких подсказок. Поэтому пошла за советом к одной из бывших однокурсниц.
Позвонила она Ксюше и оживилась даже. Они стали вспоминать студенческие годы, как сдавали экзамены, стали говорить о работе и о детях.
Ой, Тонечка, что тебе сказать. У меня то же самое. Ведь в школе я работаю уже лет двадцать, других детей воспитывать получается, а с собственной дочерью справиться не могу. Мы с мужем никак не можем понять, что с ней творится. Она грубая стала, убегала из дома, портила нашу одежду. И все ни с того, ни с сего. Даже вспоминать не хочется. Постоянно бегали по дворам в ее поисках. На деле все иначе, а не так, как в учебниках по психологии. Все гораздо сложнее, если речь идет о своих детях.
После окончания разговора, Тоня чувствовала себя растерянной. Она пыталась задавать себе вопрос: получится ли тот педагог научить чему-то кого-то, если у него не выходит родного сына ничему научить и даже образумить? Он собственную мать не уважает.
Так она и уснула, вся мучимая вопросами, на которые ответить так и не смогла…
