Разве так можно с родной матерью
Мы решили жить вместе с моим молодым человеком и сняли комнату у бабушки. Вот уже скоро восемь месяцев, как мы тут живем.
Холодильником мы пользуемся общим. На ее полках практически никогда ничего не было. Кроме кастрюли с овсяной кашей, сваренной на воде. Она пользовалась исключительно хозяйственным мылом, покупала самое дешевое масло. Носила старую одежду и обувь. Ее квартира никогда не знала ремонта.
Хозяйка не лезла в нашу жизнь, с утра до вечера занималась сбором бутылок, которые потом сдавала, расклейкой объявлений за небольшую плату. На то, что удавалось заработать, раз в неделю покупала подгнившие уцененные фрукты и устраивала себе пир.
Как-то раз к бабушке пришла гостья. Женщина за сорок. У нее был собственный ключ, которым она открыла дверь.
— Где деньги? – спросила она нашу хозяйку.
— Вот, доченька, забирай, — бабушка протянула гостью купюры.
— Что-то маловато. Ладно, хоть так. Завтра увидишься с внучкой, так и быть. Приведу ее. А что это за одежда на вешалке? У тебя кто-то в гостях?
— Да это, я комнату молодым людям сдаю. Мне же надо жить как-то, пенсию всю ты забираешь. – оправдывалась пожилая женщина.
— Так, пойду посмотрю, кого это ты пустила. Что за квартиранты такие? Может, жулики? – и дочь хозяйки бесцеремонно открыла дверь в нашу комнату. Это ужасно разозлило меня.
— Женщина, что вам тут нужно? Закройте дверь, мы снимаем эту комнату, какое вы имеет право заглядывать сюда?
— Я тут хозяйка, чтобы ты знала. И деньги за комнату теперь отдавать будешь мне.
Женщина, не разуваясь, прошла в комнату и написала на лежащем на столе ежедневнике какие-то цифры.
— Это мой номер телефона и номер карты, на которую нужно перечислять деньги. Все понятно? И если хотя бы раз задержишь выплату, вылетишь отсюда как миленькая. А теперь все. Жду денег. Кстати, где плата за этот месяц?
— Дочка, все они вовремя заплатила, да только я долг за свет с этих денег погасила, — пенсионерка расплакалась. А у меня в груди все кипело от ярости.
— Все, это последний раз. Теперь деньги за комнату переводятся мне. И смотри у меня, а то внучку не увидишь.
Дочь хозяйки ушла, а я подошла в хозяйке, которая уже не просто плакала, а рыдала. Обняла ее и попыталась успокоить.
— Не надо расстраиваться, все уладится. Пойдемте лучше пить чай. У меня такой вкусный есть, и пряники.
У бабушки чая никогда не было. Она заваривала смородиновые или малиновые листья. Я налила нам по кружке чая, и женщина начала свой рассказ.
— Я вырастила дочку одна. Муж мой пропал. Ушел в магазин и не вернулся. В милицию заявление подавала, искали. Не нашли. Все в кровиночку свою вкладывала, все для нее. Избаловала. Когда стала она взрослой, долго перебирала женихов, все ей было не по нраву. И только в 36 вышла замуж и родила дочку.
Да только супруг ее ужасно жадный, как говорится, зимой снега не допросишься. Стала я немного помогать дочке и внучке. Но вскоре дочь стала считать, что я обязана это делать. Стала она внучкой меня шантажировать. Если не отдаю пенсию – не вижу мою девочку. Думала я, хоть со сдачи комнаты крохи поимею. Так нет, и это хочет забрать. Где я упустила что? Почему моя дочка такая выросла? Я же ее родная мать.
Анна Павловна рыдала, и слезы старушки капали прямо в кружку с чаем. Мое сердце просто разрывалось от боли.
— Теперь у дочки новая идея. Хочет переселить меня в какую-нибудь каморку на окраине, а эту квартиру продать. И ведь знает мое слабое место – опять будет грозиться внучку ко мне не пускать. И продам ведь квартиру, хоть под мостом буду жить, лишь бы видеть лапочку мою.
Вечером мой друг пришел с учебы, а учится он на юриста. Я рассказала ему эту историю и спросила, как можно помочь нашей хозяйке.
И мы начали действовать. Обошли все квартиры и выяснилось, что практически все соседи слышали крики дочери Анны Павловны с требованием денег. Мы спросили, согласятся ли они прийти в суд в качестве свидетелей. И все согласились. Потом мы сами пошли в суд с нашей хозяйкой с заявлением. Нам было нужно, чтобы суд определил порядок общения бабушки и внучки. Чтобы полностью обезопасить себя, Анна Павловна взяла справки о состоянии здоровья, что она не состоит ни на каких учетах. А то мало ли что доченька на суде придумает.
И мы выиграли. Сейчас у Анны Павловны есть вполне законные основания для встреч с внучкой. Шантаж закончился, и пенсия теперь остается у законной владелицы.
Бабушка теперь ест мясо, хорошие овощи и фрукты. А мы с моим другом затеяли у нее ремонт. Конечно, скромный. Но квартира и с ним преображается на глазах. Анна Павловна считает, что за эту помощь мы не должны платить ей аренду. Но мы все равно платим, хотя каждый раз чуть ли не силой приходится заставлять ее брать деньги. А вообще, живем мы очень хорошо и дружно.
Но одна мысль не дает мне покоя – как можно так обращаться с родной матерью? Как можно забрать ее маленькую пенсию, не задумываясь, что она будет есть, на что жить? Ведь мама- самый родной человек, она родила, вырастила. Ведь именно благодаря мамам мы живем на этом свете.
